Не смотреть людям до 18 лет и с неустойчивой психикой!
Аборты...
Автор стиха: Анна Орлова-Новопольцева
По ту сторону облаков
- Какие же пушистые сегодня облака-то! Вот только далеко они – им не подняться к Раю... Смотрите, самолёт из них выходит, как из ваты. Эх, жаль – не стал я лётчиком, как дед мечтал, летая... - А я не стал писателем... - А я не стал судьёю... - А мне не быть актрисою - красивою, как мама... - Ты называешь мамою? Она с тобой такое...! - Я с ней всё время рядышком, и злости нет ни грамма. - А я свою не«трогаю»... Забыла всё – и чёрт с ней! - О нет! Моя - всё кается... бедняжка, плачет в Храме. Причины были, видимо... Отец заставил – чёрствый... Мне б плоть хоть на минуточку, чтоб лишь прижаться к маме. - А я «хожу» за братиком – малыш такой забавный, Весь конопатый, рыженький – Антошка«тили-тили»… И всё ему прощается... Сейчас он в доме - главный... Какой велосипед ему недавно подарили! - А у моих родителей детей уже не будет... Теперь вместо меня у них красивая собака... А чем я хуже? Странные они, наверно, люди... Но видел я, как папа мой однажды ночью плакал... - Смотрите, у нас новенький – ревёт, как все - вначале... Ну что ты? Тише, миленький, не принятый землёю... - Забудешь... Успокоишься... - Меня на части рвали! Ах, больно-то как, Господи! - Мы все прошли такое.
Нас всех когда-то предали, зарыв Любовь в могилу, За то, что мы – не вовремя... случайно... да не в строчку... Неужто на земле для нас местечка б не хватило? Глотка водицы, солнышка, да хлебушка кусочка?
Я извлечён врачом был острой ложкой В кровавой жиже. Я так хотел пожить ещё немножко... А вдруг бы выжил? Хотел на свет взглянуть, увидеть небо. Оно какое? Зачем я был убит вот так нелепо Твоей рукою? Лежу в тазу, размазанный комками С густою кровью. А я хотел хоть раз прижаться к маме, Согреть любовью. Я знаю, что меня ты не желала - Я был обузой. В свои шестнадцать ты ещё не знала Такого груза. Ты так хотела с этим парнем слиться - Любовь безбрежна. Но знала то, что должен появиться Я неизбежно. И вот лежишь ты в освещённом зале В тиши больницы. Уж приговор врачи мне подписали - Мне не родиться. Лежу в лотке я - крохотный комочек, Всего пять граммов... Немой вопрос, застывший между строчек: ЗА ЧТО ЖЕ, МАМА?!!
Александр Танский, 1998 http://forum.materinstvo.ru/lofiversion/index.php/t471354.html
По крыльям назначается полёт, Так было изначально и поныне. Не надо плакать, если Бог даёт, Страшней гораздо, если Он отнимет.
По-разному повелевает жизнь, И осуждать я не имею права. Но лучше от живого откажись, Чем вечно вспоминать, как убивала…
Сильный свет в глаза, Белы покрывала, Вытерпеть нельзя, Боль стального жала.
Кровь на полотенце, Вытравит узор, На родном младенце, Вырезан позор.
И немая дрожь, Крошечных ручонок, Почему? За что ж? Я же твой ребенок!
Я не в радость был, На твоей судьбе? Чем я завинил? Чем мешал тебе?
Словно приговор, Голоса врачей, Маленький укол, И уже - ничей.
Что же ты мой Бог, Убежал как трус? Уберечь не смог? Где же ты Исус?
Я утробная игрушка, Я как лишний груз, Как ненужная зверушка, А живот - арбуз.
Где же мамина любовь? Где же ее нежность? Я увидел только кровь, И ее промежность.
Мои ручки холоднеют, Я же их потру, Нет, они уже немеют, Скоро я умру.
Не успел я народиться, Как уже я помер, И мне вечно будет сниться, Медицинский номер.
И несут меня в коробке, Вроде сладкий торт, Как бутылочка без пробки, Я пустой аборт.
Я не вижу небесов, Я сплошная рана, Я не вижу детских снов, Умираю, мама...!!!
Одиноко брела старушка Через двор, по дороге домой. А немного поодаль девчушка Испугалась собаки хромой:
Громко всхлипнула, задрожала; Куклу Машу прижав к груди, К своей матери подбежала С криком: «Мамочка, защити!»
Мама дочери улыбнулась, Приголубила, наклонясь. А старушка вдруг пошатнулась И осела, за сердце держась.
Не внезапность в том крике звонком Довершила в груди надлом – Фраза, сказанная ребенком, Ей напомнила о былом:
Годы молодости беспечной… Он уверенность ей внушал; Говорил о любви сердечной, Но узнав про «живот» – сбежал.
«Коль ему не нужна забота, То и мне», – рассуждала мать. А внутри незаметный кто-то О себе ей давал понять:
«Это я, это твой ребенок. Ты не видишь, но можешь узнать. Потерпи, наберусь силенок, Чтобы вскоре тебя обнять.
В эту трудную жизни минуту Ни отца, ни себя не кори. Я тебе улыбаться буду На кроватке в лучах зари.
От тебя попрошу лишь ласки – Пусть хоть изредка, перед сном Почитай мне из книжки сказки: «Теремок» или «Кошкин дом».
Не заметишь, как, возрастая, Я помощником стану тебе. Я любить тебя, дорогая, Буду в радости и в беде…»
Только голос тот не желала Слушать девушка: «Точка. Нет!» И решительно постучала В час назначенный в кабинет.
Ей хотелось «освободиться»… Дан наркоз и подходит врач. Но внезапно, сквозь сон девица Услыхала младенца плач.
Что казалось совсем не важным, То стонало, кричало в груди: «Нет, не надо!.. Прошу!.. Мне страшно!.. Мама, мамочка, защити!..»
В тот ненастный осенний вечер Дома девушке не спалось: Больше детской не слышно речи, – Что-то в сердце оборвалось.
После – жизнь, словно третьего сорта. В одиночестве стала стареть. А не будь рокового аборта, Уж могла бы внучат иметь…
Но сегодня, в одно мгновенье Вновь обрушилось словно гром То далекое преступленье, Что скрывала в себе тайком…
Сердобольный народ собрался: Валидол положили в рот; Парень вызвать врачей пытался, Набирая несложный код.
Люди, медиков ожидая, Созерцали, не в силах уйти, Как несчастная, умирая, Повторяла: «Прости, прости…»
Вдруг разгладились складки кожи И покой на лице застыл. И сказал из толпы прохожий: «Видно Кто-то ее простил».
БЕСЕДА
На улице пляшет дождик. Там тихо, темно и сыро. Присядем у нашей печки и мирно поговорим. Конечно, с ребенком трудно. Конечно, мала квартира. Конечно, будущим летом ты вряд ли поедешь в Крым.
Еще тошноты и пятен даже в помине нету, Твой пояс, как прежде, узок, хоть в зеркало посмотри! Но ты по неуловимым, по тайным женским приметам Испуганно догадалась, что у тебя внутри.
Не скоро будить он станет тебя своим плачем тонким И розовый круглый ротик испачкает молоком. Нет, глубоко под сердцем, в твоих золотых потемках Не жизнь, а лишь завязь жизни завязана узелком.
И вот ты бежишь в тревоге прямо к гомеопату. Он лыс, как головка сыра, и нос у него в угрях, Глаза у него навыкат и борода лопатой, Он очень ученый дядя - и все-таки он дурак!
Как он самодовольно пророчит тебе победу! Пятнадцать прозрачных капель он в склянку твою нальет. "Пять капель перед обедом, пять капель после обеда - И всё как рукой снимает! Пляшите опять фокстрот!"
Так, значит, сын не увидит, как флаг над Советом вьется? Как в школе Первого мая ребята пляшут гурьбой? Послушай, а что ты скажешь, если он будет Моцарт, Этот не живший мальчик, вытравленный тобой?
Послушай, а если ночью вдруг он тебе приснится, Приснится и так заплачет, что вся захолонешь ты, Что жалко взмахнут в испуге подкрашенные ресницы И волосы разовьются, старательно завиты,
Что хлынут горькие слезы и начисто смоют краску, Хорошую, прочную краску с темных твоих ресниц?.. Помнишь, ведь мы читали, как в старой английской сказке К охотнику приходили души убитых птиц.
А вдруг, несмотря на капли мудрых гомеопатов, Непрошеной новой жизни не оборвется нить! Как ты его поцелуешь? Забудешь ли, что когда-то Этою же рукою старалась его убить?
Кудрявых волос, как прежде, туман золотой клубится, Глазок исподлобья смотрит лукавый и голубой. Пускай за это не судят, но тот, кто убил,- убийца. Скажу тебе правду: ночью мне страшно вдвоем с тобой!
Дмитрий Кедрин, 1937 г.
Сердце забилось в клетке грудной Раненным диким зверем- Что же вы сделали? Что же с тобой? Как возместить потерю...
Белый халат, холодный взгляд, Женщина тихо плачет, Хлюпает, давится аппарат Тем кто так жить и не начал...
Этот кадр - из студенческих лет, В сердце застывший болью, Знаю одно - не возьму я билет В путь тот, оплаченный кровью...
Запах горелого мяса в ноздрях, Йода, крови и хлора... Боже, прости... Только в этих грехах Нет для прощения слова...
Нет и предлога, чтоб память стереть, Кровью забрызган белый халат, Так решено, узаконена смерть... Хлюпает, давится аппарат...
(Юлия Кириенко = из воспоминаний о студенческой практики, тогда нас даже не предупредили что поведут смотреть аборт)
Не нужно вам это, девочки! Не будьте так страшно упрямы! Ведь каждая его клеточка К вам слезно взывает : "Мама!
Ты дай мне родиться, вырасти, Я буду послушным -правда. Ведь ты же не сможешь вынести Мучений и скорби ада!
А вместе нам будет весело. Ты знаешь, что будешь счастилива, Когда станешь петь мне песенки, В глаза мне смотреть участливо.
Ты слышишь ли, мама, милая?! Не нужно, не слушай доктора, Не бойся его, ворчливого, И сердца его холодного."
Ах, миленькие, одумайтесь! Ведь нам на века завещано: Грехи неразумной юности Лишь в детях простятся женщине.
День нерождения
В день, когда ты поняла, Что внутри сынок, Словно тонкая игла Впилась в твой висок: «Нет, не нужен он совсем, Позже, может быть... Вся в кредитах, ну зачем Нищету плодить?» А он видел сны, он спал - Поле в васильках, Он бежал и замирал В маминых руках. Ты сама была такой Тридцать лет назад. Что ж так плачет ангел твой, Опустив глаза? Не убей, он твой теперь, Ну представь, как он Улыбается тебе, Просит молоко. Гордые без жалости, Не слышим в шуме дня: «Мамочка, пожалуйста, Не убивай меня...» Но ждет кресла эшафот, Мыслей адский плен. Жизнь у сына заберет Холодный инструмент. Смерть принявший без вины, Не успевший жить Долго-долго в твои сны Будет приходить. Улыбнется: «Мам, я здесь, Мама, я живой, По ту сторону небес Встретимся с тобой».
Не снимайте траур
Не снимайте траур ни на день, Ироду такое и не снилось: Нерожденных тысячи детей Отправляем каждый день в могилу. Не снимайте траур по стране, Через век ее уже не будет. В этой необъявленной войне Своих деток убивают люди. Не снимайте траур, черный цвет Нам к лицу, все знающим и гордым. Сколько будет нас Господь терпеть, Убивающих детей ради комфорта?
Давайте узаконим смерть!
Давайте узаконим смерть! На свете столько неугодных Людишек, мелочных и злобных, Зачем нам этот сброд терпеть? Давайте просто их казним: Бродяг, бомжей, уродов разных, Пенсионеров безобразных, Ведь станет легче нам и им. Вам слово «казнь» коробит слух? Ну что ж, давайте зашифруем. Мы не казним, а четвертуем… Да все равно народ наш глух! Мы просто выбросим за борт Все то, что в жизни нам не нужно, Освободимся простодушно От нежелательных забот. Я рассуждаю как фашист?! Простите, люди, а не вы ли Уже убийство утвердили Тех, кто пред вами свят и чист? Не вы ли, как аппендицит, Неоднократно удаляли Детей, чью жизнь вы допускали В порыве страсти, сбросив стыд? За пять минут таких утех Довольно страшная расплата: Четвертовать невиноватых И брать на душу страшный грех? И это был не эмбрион, Простите, и не гуманоид. Казнили вы дитя живое, Ребенка выбросили вон. Наверное, не знали вы, Что дух дается человеку В момент слияния двух клеток. С тех пор он есть, с тех пор он жив. Не вы, а Бог дарует жизнь. Какое вы имели право Зачать в себе дитя сначала, А после так легко убить. За эти несколько недель Он духом к вам привык, поверьте, Он, как и вы, боялся смерти… Да что уж говорить теперь! Бог создал тварей и людей, Назвав людей венцом творенья. И нет созданья совершенней… ...чем мать, убившая детей..? Секс между мужем и женой, Не развлеченье, а святыня! Халатность здесь недопустима. Во всем царит порядок свой, И ваш «случайный» эмбрион, К вам не случайно попадает, Сам Бог его вам доверяет, Вам честь оказывает ОН !!!